Дикие индейцы Эквадора. Ночь на реке Ширипуно

“В парке Ясуни до сих пор живут дикие индейцы Эквадора, которые охотятся отравленными стрелами” — как бы невзначай бросил Энам. Я скептически прищурилась: “Какие индейцы в 21 веке?”, но решила поехать с ним на разведку. Благо моего попутчика Эрика уговаривать не пришлось — он всегда был готов поддержать самую отмороженную идею.

Знакомство с Пенти Байхуа

В порту Франциско де Орельяна — местные называют его просто Кока — мы встретились с лидером сообщества Бамено, Пенти Байхуа.

Деревню Бамено посещают экспедиции от BBC и National Geographic, которым интересны индейцы Эквадора, а так же юристы, ученые и туристы, которые прилетают на частных самолетах. Попали туда и мы, по приглашению лидера сообщества. Ради этого мы три дня гребли на веслах через территорию первобытных племен.

Два часа мы ехали на машине по дороге Аука — “Дороге дикарей” в переводе с кечуа. Потомки инков долгое время враждовали с ваорани, отсюда и циничное название. Дорога была построена в Ясуни компанией Texaco в 70-х. По ней перевозили необходимые для добычи нефти установки и рабочих. В последнем поселке на пути мы купили питьевую воду (для нас), рис и пару бутылок кока-колы для жителей Бамено.

Через полчаса мы высадились у офиса охранников национального парка на реке Ширипуно.

Национальный парк Ясуни

Это вход в национальный парк, где в глухих джунглях скрываются две (а то и больше) группы ваорани, которые ни разу не контактировали с остальным миром.

Несколько сообществ имело контакт в 60-х: у них есть генератор для электричества, они носят одежду (иногда), пьют кока-колу. Как, например в Бамено. Лидеры их ездят в город — отстаивать права на территорию племени в схватках с эквадорским правительством, а остальные члены общины все также охотятся, ходят без штанов и не говорят по-испански.

индейцы ваорани на охоте — Бамено отправляется на охото на кабанов

Вначале нас не хотели пускать в парк: территория опасная, могут и копье в задницу воткнуть. Останавливать нас не стали, но напомнили, что в джунглях нет связи, охраны, врачей, и вертолетов тоже нет. Но мы уже махали им из лодки, удаляющейся в закат в неизвестность.

Участок, отмеченный на карте красным, так называемую Неприкосновенную зону, нужно было проскочить как можно скорее и бесшумнее, чтобы не нарваться на конфликт с племенами. Спойлер — мы там застряли на коряге посреди реки, а потом заночевали в палатке в кустах.

Так начался наш 3-дневный круиз по реке Ширипуно.

Ночь в палатке у реки Ширипуно

Вышли мы поздно вечером, оставалось два часа солнечного света. Стоял период засухи: мы то и дело садились на мель, торчащие из воды ветки скребли по дну нашего суденышка.

Бенти явно торопился добраться до какой-то деревни, но ночь застала нас врасплох посреди реки. Мы разбили лагерь на берегу. “Нехорошо” — пробормотал наш капитан и приказал не ходить далеко в лес. Мы поставили палатку у воды, и она всю ночь раскачивалась, как неваляшка — колышки не держались в рыхлом песке.

Над рекой поднялась полная луна с кроваво-красным ободком. “Кто-то умрет” — мрачно прокомментировал цвет луны сын лидера.

Ваорани верят, что если в полнолуние вокруг луны образуется красный ободок — это знак, что кто-то в сообществе умрет. Луна для них обозначает человека, а красный цвет символизирует землю. Ваорани также, как мы, хоронят в земле — отсюда и примета.

Бледная луна ярко освещала берег. В густых зарослях вокруг мне представлялись дикий индейцы и ягуары. “Они за вами следят” — вспомнились мне слова охранника парка. Что-то проползло у меня по спине. Я вернулась в палатку — она сияла каким-то потусторонним мертвецким светом и слегка шевелилась. Подойдя поближе, я обнаружила миллион белых бабочек, облепивших мой дом. Умеренность — это не про джунгли. Здесь вселенная разыгралась не на шутку в своем изобилии.